[koko]

Господа офицеры, голубые князья...
Прислано по почте. Длинновато, но оно того стоит!

Свидетельствую как очевидец: дискуссии о том, быть или не быть гомосексуалистам в нашей армии, начались задолго до развала Советского Союза. Правда, проходили эти дискуссии в необычной форме... Дело было в небольшой мусульманской стране, где перманентно тусовалось очень много советских офицеров. Hе надо спрашивать, что мы там делали. Мы выполняли «интернациональный долг», не особенно вникая: кто кому, собственно, задолжал и сколько именно?
В мусульманских странах русскому человеку бывает очень скучно, когда не бомбят и не стреляют. Впрочем, скуку наши офицеры умело разгоняют водкой, и после третьего стакана начинаются трагические офицерские игры: «веснушка», «кукушечка», «сигаретка», «тигр пришел» — не буду на них останавливаться подробно, щадя нервы и нравственность читателей. Однако там, куда судьба закинула нас, воспользоваться старыми рецептами российского офицерства было тяжело: злые люди приняли в этой стране сухой закон. Самогон было гнать трудно, потому что самогонщиков отлавливала местная полиция, зато сколько радости было, когда прилетали Миги-25!!! Машины эти мы называли «гастрономами», потому что только из одного самолета можно было «выдоить» несколько сотен литров спирта...
К сожалению, прилетали они к нам редко, а «надои» выпивались быстро, поэтому тоска нас грызла нещадно. Самое печальное — не было женщин. То есть к некоторым нашим офицерам приезжали семьи — к тем, у кого они были. А что было делать нам, холостякам? Нет бы Министерству обороны выслать нам в подмогу батальон секретарш каких-нибудь или связисток... Куда там! Разве генералы вспомнят о том, как сами лейтенантами были!
Вот и оставалось нам только таращиться на мусульманок в чадрах да подшучивать друг над другом.
С этого все, собственно, и началось. Когда много мужиков долго живут вместе — обязательно начинаются шуточки на «голубую» тему — все ведь озабоченные, да еще по многу месяцев (провожая в отпуск в Союз коллегу, мы его обычно напутствовали: «Будешь первый раз трахаться с «телкой» — скажи, это, мол, тебя не один я, это тебя трахают все ребята, оставшиеся в далекой мусульманской стране»). Время от времени мы «шизовали» — устраивали вечеринки с танцами, где жребием определялось, кому быть «тетками», — и ржали на этих танцах так, что прибегала администрация отеля: узнать, что стряслось.
И как-то сама по себе родилась шуточная «голубая» песня:
..............................

Возможно, песенка и грубоватая. Возможно. Hо мы ее любили попеть хором на своих вечеринках. Злая судьба определила мне быть солистом, благо я умел немного тренькать на гитаре. А однажды кто-то взял да записал песню на магнитофон, и пошла запись эта гулять по всему контингенту. И дошла до замполита. Замполит у нас был... замполитом и генералом. Знающие люди понимают, что это такое. Это мрак. Полный. Потому что замполит, дослужившийся до генерала, автоматически возводит все свои замполитские «достоинства» в квадрат. А то и в куб.
Вызывает однажды наш генерал-замполит меня к себе на «ковер». Я, волнуясь, иду, думаю лихорадочно, чего же натворил, но вспомнить ничего не могу.
Захожу в кабинет. Во главе стола — замполит, по бокам штук пять полковников. У всех лица такие, как будто только что очередной генсек умер. И смотрят все на магнитофон кассетничек, который в центре стола стоит.
Нажимает замполит на кнопочку, из магнитофона вырывается мой жизнерадостный голос, поющий «Наташку»...
Мы молча, как на похоронах, дослушали ее до конца. Замполит по-отцовски перешел на «ты» и спросил:
— Твое творчество?
— Мое, товарищ генерал? — честно ответил я, особой вины за собой все же не чуя: ну похохмили, пошутили... Смущали вот только скорбные лица полковников...
— И давно ты этим... занимаешься? — с участием в голосе спросил генерал.
— Месяца два, товарищ генерал, — сказал я, думая, что речь идет о песнопении...
— Эх, сынок, — генерал подошел ко мне и положил руку на плечо. Сынок? Мы же понимаем, как тяжело без баб. Понимаем. Hо своих товарищей-офицеров трахать... (Тут, как вы понимаете, генерал употребил другое слово.) Это позор. Нельзя так, сынок. Нельзя. Лучше спирта лишнюю рюмку выпить...
— А где же его взять, спирт-то? — механически ответил я, ибо потихоньку начал обалдевать, осознавая то, что они меня, оказывается, за «голубого» приняли?
— Сынок! — в голосе замполита появился металл. — Ты тут нам! Не надо! Прекратить, пока не поздно, а то поздно будет! Мне уже «сигналили», так ты всем, всей своей компании передай, чтобы прекратили! А мы проследим! И если поймаем — карать беспощадно будем! Иди с глаз моих долой, и ты меня понял! А если трудно станет — лучше к нам, в политотдел, придите. Мы поможем, поговорим...
(продолжение следует)